Евгений Кисилев -
Ошкоралик даврини қўмсаб (рус.)
НОСТАЛЬГИЯ ОБ ЭПОХЕ ГЛАСНОСТИ
От редакции журнала “Харакат”: Статья в оргинале называлась «Поэма о тракторе». Просим прощения за то, что мы изменили его без согласия уважаемого нами автора, одного из созидателей эпохи гласности, ныне политического аналитика российской интернет-газеты.
* * *
В минувшие выходные, наблюдая, как «федеральные» каналы рассказывают о «Марше несогласных» в Петербурге, я вспомнил, как семнадцать с лишним лет назад работал в главной редакции информации Центрального телевидения СССР.
Это была удивительная редакция: как говорится, в одном флаконе были перемешаны, казалось бы, совершенно несовместимые субстанции. «Информация», как коротко называли ее промеж собой телевизионщики, одновременно выпускала полуофициозную программу «Время» и перестроечную «До и после полуночи», солидную «Международную панораму» и первую утреннюю информационно-развлекательные программы «120 минут», потом превратившуюся в «Утро», экспериментальные выпуски ТСН – «Телевизионной службы новостей» с юной Татьяной Митковой и не облысевшим еще Дмитрием Киселевым.
Самое удивительное, что очень часто делали эти программы одни и те же люди. Программа «Время» оставалась твердыней советской коммунистической пропаганды, которую горбачевская перестройка/гласность почти не затронула. Но ветры перемен продували редакцию насквозь. Многие с завистью следили, какие чудеса творят коллеги-газетчики в «Московских новостях», в «Огоньке»; насколько больше всего позволено ребятам из «молодежки», которые здесь же, в Останкино, делают программу «Взгляд».
Нет, конечно, редакция была полна коммунистических ретроградов, этаких телевизионных «Нин Андреевых», которые злобно шипели по поводу малейших новаций, но большинство молодых сотрудников пытались делать хоть что-нибудь новое в программах, считавшихся «побочным продуктом». В духе привычного советского двоемыслия, «отбывали номер» на выпуске программы «Время» (с примерно таким же настроением, как ходили на овощебазу или в Университет марксизма-ленинизма), а потом делали что-то для души.
Накануне 1989 года в «Информацию» пришел из «молодежки» новый главный редактор – Эдуард Сагалаев. Забегая вперед, скажу, что даже ему – по тем временам почти революционеру – программу «Время» победить не удалось. Один из руководителей редакции, покойный Леонид Хатаевич, сказал мне когда-то: «Знаешь, в рубрике «Вести с полей» операторы любили крупным планом снимать трактор, который медленно, переваливаясь с боку на бок, ползет по расквашенной дождями пашне, и видно, как гусеницы растирают комья земли, подминают старую ботву, неубранные остатки урожая… Наша программа – вот такой же тяжелый, неумолимо движущийся вперед трактор, который невозможно повернуть, который ползет, подминая под себя и вдавливая в землю без остатка всё, что попадается на пути: события, факты, журналистские судьбы, и остановить эту машину невозможно».
Сагалаев привел за собой из «молодежки» несколько талантливых репортеров, стал продвигать нашу редакционную молодежь, застоявшуюся «на подхвате», среди них – автора этих строк, но сопротивление материала программы «Время» было так сильно, что в конце концов было решено: по воскресеньям вместо программы «Время» силами либерально настроенной части редакции делать совершенно другую передачу.
Новая программа получила название «Семь дней». На самом деле это была первая в истории нашей тележурналистки попытка выпускать еженедельную итоговую программу о внутриполитической жизни страны. Вел ее сам Сагалаев.
Первый выпуск программы был назначен на 12 ноября 1989 года, на исходе тогда еще затяжных ноябрьских праздников.
К этому выпуску я получил редакционное задание, от которого дух захватывало: сделать материал о первой за многие десятилетия альтернативной праздничной демонстрации 7 Ноября. Такого не было в Москве аж с 1927 года, когда сторонники Троцкого вышли на демонстрацию в честь 10-летия большевистской революции отдельно от сторонников Сталина. Кстати, для Сталина и его сторонников, которые тогда оказались в большинстве в руководстве партии и государства, то была последняя капля: Троцкого вскоре окончательно отовсюду исключили и выслали в Казахстан, а потом и за границу.
И вот впервые за шестьдесят с лишним лет – разрешенная демонстрация едва-едва появившейся на свет оппозиции, недовольной медлительностью и непоследовательностью Горбачева: «Демократическая Россия», Межрегиональная депутатская группа, «Московская трибуна», тут же – какие-то монархисты, кадеты, ряженые. Место сбора – площадь у метро «Динамо». Разговоры в толпе: видели ли Ельцина? Пришел ли Ельцин? (Не помню, к стыду своему, что было на самом деле: то ли пришел, то ли нет). Никому и в голову не приходило идти в центр города. Разрешенный маршрут демонстрации – куда-то вбок, кажется, по Нижней Масловке и, минуя Новослободскую, к театру Советской Армии, впрочем, уже не помню. Но зато помню – впервые – российские триколоры над толпой. Впервые – немыслимые лозунги вроде: «Долой 6-ю статью!» – имелась в виду 6-я статья тогдашней Конституции СССР, законодательно закреплявшая за КПСС статус правящей партии.
Помню множество милиции, еще одетой и экипированной по старинке, - ни тебе шлемов с забралами, ни черной щегольской униформы, ни «Хаммеров». Менты были настроены как-то странно: одновременно и враждебно, и дружелюбно. Им тогда все это еще было в новинку, они порой вели себя как зеваки. Во всяком случае, у журналистов с удостоверениями программы «Время» проблем не было. Представители власти еще воспринимали нас как своих.
Один из милицейских начальников на мой вопрос о количестве демонстрантов доверительно прошептал: «Не меньше пяти тысяч».
И тут же добавил: «Но мы, конечно, дадим официальную цифру в несколько раз меньше». Другой милиционер поделился профессиональным секретом: оказывается, когда смотришь на толпу, особенно на большой площади, всегда кажется, что в ней гораздо меньше народу, чем есть на самом деле.
Репортаж мой в эфир вышел. Через несколько месяцев, в Москве сторонники «Демократической России» уже шествовали по Садовому кольцу, увлекая за собой стотысячные толпы. Милиционеры были уже гораздо агрессивнее. Кое-где виднелись уже и ОМОНовцы с дубинками и щитами. Власти, нервничая, цитировали милицейские сводки: 10 – 15 тысяч участников.
Корреспондент программы «Семь дней» – на этот раз не я, кто-то другой – настаивал: минимум 100 тысяч.
Тот репортаж стал одним из последних. Через пару выпусков буквально накануне очередного эфира нам было объявлено: принято специальное решение Политбюро ЦК КПСС – рекомендовано программу «Семь дней» перенести в сетке вещания на другое время (читай – закрыть, потому что другого времени в сетке вещания для нее не было), а по воскресеньям восстановить регулярный выпуск программы «Время».
Через полгода Сагалаева убрали подальше от программы «Время» – методом почетной отставки: назначили зампредом Гостелерадио СССР, ответственным за развитие общественного телевещания (он, хитрый и умный, все понял и вскоре ушел в частный телевизионный бизнес).
Выражаясь на новомодном олбанском языке, РЖУНИМАГУ: еще тогда, в 1990-м нам обещали, что вот-вот в стране появится независимое от государства общественное телевидение – теперь за это, кажется, отвечает Дмитрий Медведев?
А тогда, в начале 90-х, милицейские источники и независимые СМИ еще долго вели спор: сколько народу пришло на очередной митинг или демонстрацию оппозиции. Последний раз всерьез спорили в августе 1991-го, когда в дни путча программа «Время» всерьез уверяла, что у Белого дома собралось несколько тысяч, в основном, зевак, а толпа собралась такая, что власть в стране поменялась. Любопытно, для программы «Время» все обошлось в итоге благополучно – пару-тройку лет отстоялась в ремонте, поползла дальше и благополучно вползла в наше время. Действительно, непобедимый вездеход!
В минувшую субботу в одном из репортажей о «Марше несогласных» в Питере – не помню, на каком канале, нынче отличить один от другого все труднее, – закадровый текст про то, что силы правопорядка, мол, вели себя сдержанно и не реагировали на провокации заезжих политических гастролеров, сопровождался картинкой, как два дюжих ОМОНовца лупят дубинками, таскают лицом по асфальту молоденькую демонстрантку. Глядя на это, я подумал: спустя почти двадцать лет наша телевизионная журналистика вернулась туда, откуда начинала.
Кстати, удивительно, что привели ее обратно те же самые люди, которые когда-то выводили ее из пропагандистского болота, во главе с нынешним руководителем ВГТРК Олегом Борисовичем Добродеевым. В 1989 он был заместителем Эдуарда Сагалаева, курировал программу «Семь дней», именно он посылал меня тогда снимать ту самую демонстрацию оппозиции. Впереди у него был славный путь: первый главный редактор «Вестей», создатель службы новостей НТВ и прочая, и прочая.
Сегодня Добродеев – человек, определяющий информационную политику практически на всех телеканалах страны, государственник и верный путинец. Правда, как сказал один острослов, в свое время, когда Олег Борисович возвращался на государеву службу, он рассчитывал, что станет Жуковским при Александре Втором, а оказался Победоносцевым при Александре Третьем.
Но не все еще потеряно. Не удивлюсь, если Добродеев, всегда тонко чувствовавший малейшие дуновения новых ветров, шагавший на полшага впереди общественного мнения, когда-нибудь встанет в первые ряды прорабов новой перестройки. Глядишь, и главным репортером обновленного Российского телевидения вместо Аркадия Мамонтова, гневного разоблачителя иностранных шпионов и находящихся у них в услужении предательских неправительственных организаций, станет корреспондент «Русской службы новостей» Ирина Воробьева, уволенная со своей радиостанции за то, что выступила на «Эхе Москвы» с рассказом о том, что на самом деле происходило на улицах Питера.
Наша отечественная история знавала и не такие метаморфозы, помяните мое слово.
Вот только с трактором, боюсь, опять ничего не получится.
www.gazeta.ru
7 марта 2007 года
Автор статьи является политическим аналитиком этой интернет газеты
* * *
Послесловие журнала “Ҳаракат”: Прочитав эту статью, под воздействием сказанных и недосказанных в ней мыслей, у всякого сведущего в журналистских делах человека из Узбекистана появиться соблазн узнать - как воспринимают новую Россию узбекские журналисты, живущие и работающие в Москве, в частности, журналистка, долгие годы работавшая во флагмане перестройки и гласности, в газете «Московские Новости», кстати, в какой-то период - под руководством именно Евгения Киселева.
Можно сразу предположить, что при непосредственном обращении к ней, разговор будет на редкость тяжелым. Потому что трудно разговаривать с человеком, который точно так же как и многие перечисленные в статье Киселева основоположники гласности плавно превратились в рупоры путинской «суверенной демократии».
Но можно сделать больше услий и узнать на живом примере кое-что о степени искренности людей, пытающихся оправдать измену по отношению к своей профессии, которой служили много лет. А ее рассуждения о том, что демократы сделали свое дело, теперь они должны уйти, заставит содрогнуться даже бывалых людей.
Красиво, не правда ли? Почти по Путину и Каримову! Зачем обижать демократов, просто надо дать понять им, пусть не сопротивляются путиным и каримовым, последние сами теперь отлично понимают как построить демократию, правда суверенную, но все-таки демократию. А правда, какая разница, ведь, пусть суверенная, но формально «многопартийная демократия»?
К тому же им очень хочется предположить, что борьба кланов или различных «групп интересов» внутри самой номенклатуры будет развивать демократию.
На самом же деле, они своим «умом» и по-своему поняли, что режимы Путина и Каримова надолго, а есть то хочется. Почему наша узбекская журналистка должна брать пример с Киселева, есть же Добродеев.
Сейчас она сотрудничает с одним из официальных российских информационных агентств - рупором власти. Видите, как нынешняя власть быстро распознает своих новых сподвижников.
Да черт с ними с этими Добродеевыми, и прымкнувщейся к ним узбекской журналисткой. В конце концов, демократию будут делать не они, а политики. Конечно, демократам-политикам вместе с ними было бы легче, даже веселее, но увы, что делать!
В этой связи хотелось сказать несколько слов о реальной многопартийности. Да, возможно, хотя маловероятно, что созданные самими властями партии (в России - ЛДПР, Единая Россия и Справедливая Россия, в Узбекистане - известные пять карманных партий) со временем станут реальными политическими организациями. Но надо понимать следующую элементарную истину.
Только из-за боязни перед настоящими демократическими партиями власти создали эти карманные партии. Значить, демократы уже сделали что-то для многопартийности. И теперь, только из-за боязни перед настоящими партиями власти будут все глубже пытаться имитировать многопартийность и в один прекрасный момент могут потерять нити управления. Если бы не было настоящих демпартий (СПС и Яблоко в России, «Бирлик» и «Эрк» в Узбекистане), Путин и Каримов давно остановилисть бы на однопартийной системе. Не важно как будут называться эти партии, но по-существу это были бы «партия Путина» и «партия Каримова». Разве это звучит хуже чем «партия Ленина»?
Так что не надо пытаться обманывать себя. Демократы в любом случае делают свое дело, и можно быть уверенным, доведут дело до конца, когда процессы демократизации станут необратимыми. Может тогда наша журналистка вернется в старые ряды?
